Живая связь времен

Продолжаю с глубоким интересом читать «Педагогическую поэму» Макаренко.

Педагоги не хотели идти на работу в колонию: жалованье ничтожное, а работа трудная. Наробраз прислал, наконец, первое, что попалось под руку: Родимчика, а вслед за ним Дерюченко. Они прибыли с женами и детьми и заняли лучшие помещения в колонии. Я не протестовал — хорошо, хоть такие нашлись.

Дерюченко был ясен, как телеграфный столб: это был петлюровец. Он «не знал» русского языка, украсил всё помещение колонии дешёвыми портретами Шевченко и немедленно приступил к единственному делу, на которое был способен, — к пению «украинскьких писэнь».

Дерюченко был ещё молод. Его лицо было закручено на манер небывалого запорожского валета: усы закручены, шевелюра закручена, и закручен галстук‑стричка вокруг воротника украинской вышитой сорочки. Этому человеку всё же приходилось проделывать дела, кощунственно безразличные к украинской державности: дежурить по колонии, заходить в свинарню, отмечать прибытие на работу сводных отрядов, а в дни рабочих дежурств работать с колонистами. Это была для него бессмысленная и ненужная работа, а вся колония — совершенно бесполезное явление, не имеющее никакого отношения к мировой идее.

Я отложил книгу и мысленно написал письмо великому педагогу.

Уважаемый Антон Семенович!

Докладываю: за 100 лет в наших краях ничего не изменилось. В системе образования все так же плохо платят. Как и не видно длинной очереди педагогов желающих устроиться на работу.

Семья Дерюченко дала большое потомство. Внуки и правнуки их живут и здравствуют, теперь их очень часто, буквально каждый день показывают по телевизору. Они все также не обременены бессмысленными и ненужными работами, «не знают» русского языка и занимаются своим любимым делом. Единственным, на которое способны.

Продолжаю старательно конспектировать труды Макаренко.